Илона

1

Аэропорт гудел, наверное, своим обычным гулом. Антону же этот шум казался весьма назойливым. В последнее время он редко бывал здесь. Может быть, года два назад просидел в зале ожидания почти три часа, с трудом перенося несмолкающее присутствие своей тётушки. Какой-то, совсем не своевременный туман, который она уже успела несколько раз поблагодарить, стал причиной прерванного рейса. Она даже не потеряла номер телефона и позвонила, когда Антон был дома. Но эти воспоминания, хотя и не относились к приятным, всё же не долго омрачали его мысли. Сегодня событие гораздо серьёзнее.

Инну Антон знал давно. Их познакомили общие знакомые, которые не занимали большого места в жизни обоих. Они выполнили свою миссию и исчезли из виду. Поначалу Антон принялся было рьяно ухаживать за ней, но потом охладел, и в течение года они виделись не чаще одного раза в месяц. Он приходил к ней в гости, они пили чай, разговаривали, и он уходил. Было видно, что их обоих устраивали такие отношения. Но однажды Инна сама пришла к нему домой с покрасневшими от слёз глазами и дрожащими руками. Они просидели до самого утра. Не один раз он ставил чайник на плиту и не один раз выбрасывал растущие в пепельнице горки. После этого случая они стали видеться почти каждый день.

За пять лет знакомства Антон настолько привык к ней, что сегодняшний день, день их расставания, стал самым мрачным днём за последние годы. Они расставались навсегда. Начиная с прошлой недели, с тех пор, как он узнал об этом, мир в его глазах резко изменился, потускнел. Они почти не разговаривали. Какая-то внутренняя напряжённость распирала изнутри, выделяла горечь.

Родители Инны наконец-то получили разрешение выехать за границу на постоянное жительство, и уже через полтора часа они будут её встречать в Москве. Девушка не стремилась уезжать, но и не скрывала своих планов на тот случай, если это придётся сделать. Её честолюбивые надежды, наконец, начали осуществляться, и её глаза, не смотря на горечь разлуки, уже горели радужными мечтами о возможном светлом будущем.

Вот уже объявили её рейс. Они постояли ещё немного вместе, молча окинув друг друга пристальным, но уже холодным взглядом, и разошлись в разные стороны: Инна — в зал регистрации, а Антон — прочь из этого уже ненавистного здания аэровокзала.

Нельзя было с полной уверенностью сказать, что он её любил. Хотя Антон и не был бесчувственным человеком, всё же любовь для него осталась вечной загадкой. Порой ему казалось, что он любит, но потом снова приходил к выводу, что никогда никого не любил. Безусловно, он испытывал к Инне какие-то чувства, но назвать это любовью не решался. Для него это слово имело очень глубокий смысл, и бросаться им — означало растратить что-то внутреннее, личное, что дано каждому человеку с рождения и больше не восполняется. Своё отношение к девушке он сам для себя называл привычкой быть с человеком, который его понимает и с которым ему легко.

Покинув аэропорт, он окунулся в привычную суету большого города. Он остался один, но это одиночество не угнетало. Вся сущность Антона, пользуясь какими-то, никому не ведомыми механизмами, адаптировалась к этой ситуации, и единственным чувством, охватившим его, была пустота. Она не тяготила, не угнетала и не требовала к себе внимания. Он окунулся в неё, как пловец входит в тихую тёплую воду реки поздно вечером, когда вокруг никого нет и слышны только всплески воды под руками да собственное дыхание.

Вот и сейчас суетный шум улиц не долетал до его сознания, и лишь какая-то сила двигала его ногами и, как автопилот, неуклонно вела к дому.

Целый месяц Антон испытывал странное чувство. Он ощущал отсутствие какой-то важной своей части. Это не тяготило, но какими-то неведомыми сигналами постоянно напоминало о себе, не давало забыть. Он изучал себя, наблюдал за собой, как наблюдают за новым соседом из окна своей квартиры, который ведёт себя странно, совершая во дворе непонятные манипуляции. Если в первый месяц Антон с интересом занимался этим наблюдением, то потом это стало надоедать. Его одиночество перестало быть чем-то новым и превратилось в тяжёлое бремя. «Сосед», делающий зарядку за окном, стал обычным явлением, которое, при плохом настроении, даже раздражало. Постепенно к Антону пришла мысль о том, что надо что-то делать, как-то избавляться от этого, уже гнетущего, состояния. Желание было, а как его осуществлять, он не знал. Антон был уверен, что люди встречаются не случайно, какая-то сила подталкивает и сводит тех двоих, которые должны быть вместе. Он успокоился и решил положиться на судьбу, в глубине сердца надеясь, что она не заставит себя долго ждать. Он не сидел дома и не отворачивался от приветливых взглядов, но себя никому не навязывал.

Так прошло ещё два месяца.

2

Бабье лето в этом году, блеснув двумя-тремя тёплыми и солнечными днями, улетело под натиском сильного и холодного ветра, сдувавшего ещё не успевшую пожелтеть листву. Антон уже порядком промёрз. Никакие дела сегодня не удавались. Уже третья дверь, обещавшая принять его, было закрыта. Сомнений не оставалось: либо сегодня неудачный день, либо какой-то праздник, и ничего нельзя делать. Возвращаться домой — единственное мудрое решение.

Антон шёл к автобусной остановке через пустынную площадь, которая была в стороне от основных пешеходных путей, и редко здесь можно было кого-нибудь встретить, поэтому идущая навстречу девушка уже издали привлекла его внимание. В её походке чувствовалась неуверенность. Антону показалось, что она направляется к нему и, скорей всего что-то спросит.

Высокая длинноволосая блондинка, лет двадцати двух-двадцати пяти, она, наверное, не привлекла бы к себе внимания на оживлённой улице, но здесь, посреди безлюдной площади, она выглядела великолепно. Встречный ветер, отгибая полы её плаща, нарочно старался подчеркнуть красоту стройных ног. Девушка приближалась, и Антон перевёл внимание на её лицо. На какое-то мгновение ему показалось, что он где-то видел эту девушку, быть может, даже общался. Эти выразительные голубые глаза как будто уже смотрели на него также пристально, как и сейчас. Он чувствовал, что сразу не вспомнит, где её видел, поэтому оставил эту мысль, тем более что девушка приблизилась на столько, что уже можно начать разговор.

— Извините, — обратилась она, продолжая приближаться, и остановилась на таком близком расстоянии, что Антону стало неловко. Он позволял стоять на такой дистанции только близким людям, — вы не поможете мне найти улицу Разина.

Антон улыбнулся. Для его улыбки было сразу несколько причин: Прежде всего, ему стало приятно, что он угадал намерения девушки; кроме того, она искала улицу, которая находится в другом конце города, и вряд ли кто мог здесь её знать; а самое главное — она обратилась как раз по адресу: Антон жил там.

— Она находится очень далеко. А кто вам посоветовал её здесь искать?

— Вот, у меня так написано, шестьдесят пятым автобусом до конца, — и девушка протянула ему обрывок тетрадного листа.

— Пятьдесят шестым до конца, здесь ошибка. — Антон успел прочитать на бумажке номер соседнего с ним дома.

— Это мне опять надо возвращаться в центр?

— Не обязательно. Отсюда ходит экспресс. Можно доехать без пересадки. Я как раз туда еду, если вы не против, я могу вас проводить.

Помрачневшее было лицо девушки блеснуло благодарной улыбкой.

— Спасибо, проводите, если не трудно. Я очень плохо знаю город.

Антону показалось, что девушка как бы сама приглашает его продолжать задавать вопросы.

— Вы, наверное, не здешняя?

— Я три дня как приехала.

Они уже подошли к остановке. Автобуса не было видно. Идя рядом с девушкой, Антон упорно смотрел себе под ноги, как бы стараясь найти что-нибудь на асфальте. На самом деле, он, попросту, не знал, куда деть глаза. Ему очень хотелось по лучше рассмотреть свою попутчицу, но он не решался. И лишь теперь, изобразив на лице озабоченность отсутствием транспорта, Антон стал изучать незнакомку. Несомненно, эти, слегка вьющиеся, волосы, небрежно лежащие на плечах, он уже где-то видел. Самым странным было то, что он узнавал какие-то отдельные детали. То походка, то взгляд, то небрежный поворот головы ему что-то напоминали, но, в общем, он видел перед собой совсем не знакомого человека. Девушка заметила его интерес к себе и остановила его раздумья своим вопросительным взглядом. Улыбка смущения пробежала по лицу Антона, и, не найдя что ответить, он сказал первое, что пришло на ум.

— Вы надолго здесь?

Девушка охотно согласилась его немым предложением не обращать внимания на его интерес к ней и ответила так, как будто ждала этого вопроса.

— Не знаю, может быть навсегда.

— А можно узнать, откуда вы приехали, если это не секрет?

— Совсем не секрет. Вообще-то я полька, но последний месяц жила в Белоруссии.

В глазах Антона нельзя было не прочесть удивление. Девушка, заметив это, отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

Вдали появился автобус. Люди на остановке оживились и начали подтягиваться ближе к краю тротуара. Антон не знал, как продолжить разговор и вдвойне обрадовался автобусу, который, шумно затормозив и раскрыв двери, привлёк к себе всё внимание. Стать его пассажирами оказалось не так-то легко. Наших попутчиков сначала не подпускали работающие локтями старушки, а затем мускулистые женщины с огромными хозяйственными сумками решительно занесли их и прижали к заднему окну. Молодые люди оказались в пол-оборота друг к другу, и не продолжить беседу было нельзя.

— Как вас зовут? — спросил Антон сдавленным голосом. Ему очень не хотелось выглядеть навязчивым донжуаном.

— Илона, — ответила девушка и посмотрела на своего собеседника взглядом, говорящим о том, что это можно было спросить раньше.

Антон, в свою очередь, представился и облегчённо вздохнул, радуясь, что тяжёлая для него процедура знакомства осталась позади.

Наступило долгое молчание. Взгляд Антона, скользящий по машинам, пешеходам и рекламным плакатам у дороги, иногда касался девушки. Илона смотрела в одну точку, едва заметно улыбаясь, может своим мыслям, а может растерянному взгляду Антона, который она, наверное, чувствовала.

— Вы туда по делам? — нарушил молчание Антон, махнув головой по ходу движения автобуса.

Девушка, резко повернув голову и выслушав вопрос, снова отвернулась.

— Хочу найти свою знакомую. Вот только не знаю, будет ли она дома.

Разговор опять оборвался, и Антон уже перестал напрягаться, чтобы его продолжить. Ему было просто приятно стоять рядом с девушкой, осознавая, что он может в любой момент с ней заговорить, о чём-нибудь спросить, и это не будет для неё неожиданностью.

Автобус прошёл свой маршрут как-то необычно быстро. По дороге Илона спросила, где ей выходить, и Антон успокоил её, сказав, что он выйдет вместе с ней на конечной. Ему было жалко просто так расставаться, но никакие поводы для продолжения знакомства в голову не лезли, и он решил положиться на судьбу. Проводив девушку до дверей магазина, Антон указал на сверкающий под лучами солнца облицовочной плиткой панельный дом и, попрощавшись, нырнул внутрь магазина не столько ради покупки продуктов, сколько для того, чтобы не затягивать это, ни к чему не ведущее, свидание.

Что-то в нём сломалось. Куда-то исчезло никогда не подводящее красноречие. С другой стороны, если раньше подобные неудачи его не беспокоили, даже если они были по его вине, то сейчас Антону хотелось догнать Илону, схватить её за руку, сказать что-то, уж всё равно что, лишь бы она не исчезала из его жизни… Хотя бы на какое-то время.

Понимая всю нереальность своих мыслей, а тем более собственную неспособность их осуществить, он купил немного печенья и отправился домой. Проходя мимо дома, где должна была скрыться Илона, Антон вдруг увидел её, стоящей у подъезда. Он на секунду остановился, раздумывая, как поступить, но девушка заметила его и улыбнулась. Выбора уже не было.

— Ну вот, её нет дома. Так я и думала, — сказала Илона, когда Антон подошёл к ней.

— Вы её будете ждать?

— Конечно! — с явным возбуждением ответила девушка. — Я сюда ещё раз не выберусь.

— Пойдёмте тогда ко мне, я вас угощу чаем.

Антону показалось, что это сама судьба предоставляет ему шанс, и он не замедлил им воспользоваться. Девушка же определённо не ожидала такого поворота событий. Её растерянность откровенно читалась в мигающих глазах и застывшей улыбке. Илона достаточно быстро справилась с собой и достойно отпарировала его предложение:

— Быстро же вы приглашаете девушек к себе!

Антон почувствовал себя неловко. Он понял, что надо защищаться.

— Если бы моя цель была только продолжить знакомство, я бы не оставил вас просто так. Я пригласил вас на чай, чтобы вы не стояли на таком холоде и не мёрзли.

Пока Антон говорил, улыбка не сходила с лица Илоны, и когда он закончил, она, извинившись за своё нападение, приняла его приглашение, добавив, что сама уже начала замерзать, и не выдержала бы долго.

3

Дни становились заметно короче. Всё раньше начинало смеркаться. Осень явно торопилась со своим приходом. Северный ветер, не находя преград на бескрайних полях, влетал в новый микрорайон на окраине города и, поднимая клубы пыли, смешанной с обрывками бумаг и начинающей опадать листвой, разгуливал между голыми однообразными домами, трепал вывешенное кое-где бельё, находил разбитые окна на лестничных площадках и напоминал безответственным хозяевам о предстоящих зимних морозах.

В однокомнатной квартире на пятом этаже было тепло и уютно. Бархатный женский голос мягко вытекал из динамиков, сливаясь в приятную песню на незнакомом языке. В комнате не зажигали свет. Когда стало совсем темно, мужская рука старомодной зажигалкой подожгла свечу. В круге света возник стол, точнее небольшой журнальный столик. На нём всё блестело: две небольшие чашки с остатками недопитого чая, стеклянная вазочка, сделанная под хрусталь, с почти нетронутым печеньем и фарфоровая пепельница в виде приоткрытой ракушки. И только тёмное пятно под свечой дрожало, выделяясь своей нервозностью на фоне общего спокойствия.

Двое молодых людей, сидящих у столика на небольшом диване, тихо беседовали. Мужчина был слегка возбуждён, женщина же напротив — спокойная, томная и загадочная. Их беседа была обычна, для двух людей, желающих поближе узнать друг друга. Каждый рассказывал о себе то, что не считал нужным скрывать. Она очаровала его окончательно пением под гитару. Им вдвоём было хорошо.

Илона всё реже стала подходить к окну. Свет в двух крайних окнах второго этажа дома напротив так и не зажёгся. Но, похоже, она не жалела, что её поездка к подруге приняла совсем иной характер. Только иногда она посматривала на часы, напоминая своему собеседнику о том, что неотвратимо приближается тот час, когда она вынуждена будет покинуть согревший её кров. Каждый раз, после таких взглядов, она морально была готова выслушивать уговоры остаться ещё на часок, а может быть и на ночь, но их не было. Она окончательно успокоилась и, посидев ещё немного, попросила Антона проводить её до остановки. Когда, наконец, не дождавшись автобуса, Антон поймал такси, девушка, вместо прощания, быстро поцеловала его в щёку и нырнула в машину.

Антон вернулся домой.

В его квартире, как говорится, ещё не простыл след его новой знакомой. Он не торопился убирать со столика чашки, закурил сигарету и залез на диван с ногами. Антон оглядывал комнату и везде видел Илону: вот она снимает свои сапожки, вот она рассматривает книжную полку, вот она сидит рядом с ним и пьёт чай. А вот гитара, чьи струны перебирали её тонкие нежные пальцы.

Антон взял гитару и провёл ладонью по струнам. Раздалось шипение, по пальцам прошла мелкая вибрация. Антон вздрогнул. В сознании вдруг обострилось то гнетущее чувство, которое преследовало его весь вечер. Ему всё время казалось, что они раньше были знакомы. Он представил себе, как было бы неудобно не узнать какую-то старую свою знакомую, одноклассницу, например. Но эта версия была сразу отброшена: Илона никогда раньше не была в этом городе, и вообще не так давно в стране.

«А может это её розыгрыш? В таком случае, она — хорошая актриса. Она на самом деле вела себя так, как будто мы только познакомились. Нет, не может быть. Мы раньше не были знакомы. Она всего лишь кого-то мне напоминает. Вот только кого?»

Антон решил не думать больше об этом. Он взял пепельницу и, затушив остаток сигареты, отправился на кухню. Совсем не думать всё равно не получилось. В голове смешались обрывки её фраз, пойманные взгляды, свои мысли, ощущения, рождённые в её присутствии. В таком состоянии Антон поднёс пепельницу к мусорному ведру. Но движение руки, опрокидывающее её, привело хозяина квартиры в шок. В этот момент, стимулируя резким движением какую-то внутреннюю силу, словно прожектором осветилась в голове ужасающая мысль.

— Мы забыли договориться на следующий раз! — с ненавистью к себе прошипел Антон.

«Как я её теперь найду? Неужели мы больше не встретимся? Почему такая глупейшая оплошность испортила все перспективы?» — с этими мыслями он безуспешно пытался заснуть.

4

Месяц назад Антон лишился работы. Хотя она и не давала большого дохода, зато приносила огромное удовольствие. Постоянное общение с людьми, разгорающиеся глаза детей, вопросы любопытных и интересующихся — всё это было знакомо лектору городского планетария. И вот, из-за крупного скандала с директором, Антону пришлось уйти «по собственному желанию». А совсем недавно один знакомый предложил ему торговать книгами на улице. Антон отказался бы не раздумывая, если б это были те книги, которые разбросаны по всему городу: переведённые западные бестселлеры и примитивные изложения популярных телесериалов. Он согласился распространять философскую литературу, знакомящую нас, европейских обывателей, с культурой и развитием мысли востока. Эти книги находили своих читателей не так быстро, как «Поющие в терновнике» или «Дикая Роза». Кто знал, подходил, спрашивал цену и покупал, иногда не одну и не две. Те же, кто не знали, никогда не видели и не слышали об этом, либо проходили мимо, либо останавливались чисто автоматически, посмотреть, чем торгуют. И вот такие люди требовали к себе определённого внимания. Антон брал в руки какую-нибудь книгу (какую, он решал, глядя на человека) и рассказывал, что можно почерпнуть из неё. В своё время он сам увлекался всем этим. Конечно, читал не всё, но, узнав что-то, можно получить представление о многом: все эти направления имеют много общего. С некоторыми покупателями завязывался разговор, иногда нудный, а иногда достаточно интересный.

После вчерашнего Антону не хотелось ни с кем разговаривать.

«Наплевать на торговлю! Что я могу дать людям, если сам в таком дурацком состоянии? Лучше совсем не раскрывать рта и не портить настроение другим. Кто захочет, купит и так».

За два часа торговли никто ничего не купил. Люди подходили, смотрели и уходили. Антон уткнулся в какой-то китайский трактат и лишь глазами бегал по строчкам, мысли его были в беспорядке. Боковым зрением он следил за прилавком и за ногами прохожих, подходивших к нему.

Остановившаяся девушка уже долго рассматривала книги, по очереди листая каждую. Антон не хотел поднимать глаза, но понимал, что рано или поздно это придётся сделать. Похоже — это покупатель.

— Вы не могли бы рассказать, о чём эти книги, — наконец произнесла девушка. — Антон!?.

Их глаза встретились. Это была Илона. Она тоже не обратила внимания на продавца, и они оба стояли, улыбаясь друг другу.

— Вот уж не ожидала.

Антону тяжело было справиться со своим замешательством, и он, не сводя глаз с девушки, положил книгу на столик.

— Мы с вами так быстро расстались вчера, что я забыл спросить, встретимся ли мы ещё.

— Вы зря беспокоились. Я собиралась к вам заехать. Я оставила свой свёрток.

— У вас сейчас какие планы?

— Никаких. Я вышла просто побродить по городу.

— Тогда давайте поедем ко мне.

— Но вы же на работе.

— Это не страшно. Всё равно сегодня книги плохо берут.

Антон быстро уложил в сумку свой товар, и они направились к остановке.

— Антон, а вы так и не ответили на мой вопрос.

— На какой?

— О чём эти книги?

— Я, признаться, уже забыл. Удивительно, что вас это интересует.

— Почему?

— Большинство женщин интересует совсем другое.

— Но ведь бывают же исключения.

— Да, конечно, и мне это приятно.

Антон собрался произнести заранее заготовленные фразы. Так легче. Не приходится каждый раз задумываться, как привлечь покупателя. Но девушка остановила его новым вопросом.

— Зачем эти книги нам?

— Ну, как зачем? Они помогают нам правильно понять, что происходит вокруг.

— А разве не сам человек для себя находит свои собственные объяснения?

— Вообще-то, сам. Но это — древние восточные мудрости, они могут стать отправной точкой для составления…

— Ну, с востоком всё ясно, — у девушки проснулся азарт спорщика. — Там эти книги являются частью культуры, историей народа. А что они могут дать нам, европейцам? Мы даже не можем соблюдать все их требования: не есть мясо, или ходить босиком по земле, например.

— Зачем так категорично? Ходить босиком совсем не обязательно, а мясо они не едят из-за милосердия к животным.

— Совсем не из-за милосердия. Просто у них очень жарко, а без холодильников мясо быстро портится.

Улыбка Илоны перевела весь разговор на шутку, и они, рассмеявшись, закончили этот спор.

— Если серьёзно, я и сама всё прекрасно понимаю, — не дав затянуться паузе, сказала девушка. — Просто я рада вас видеть и не хочу разговаривать на серьёзные темы.

Эта фраза повергла Антона в смущение. Его язык, часто спасавший в сложных ситуациях, на этот раз словно налился свинцом. Глаза сделались неподвижными и перестали замечать чёрные пятна ещё не высохших луж после ночного дождя. В затылке что-то начало печь и не давать покоя.

— А что это мы до сих пор на вы? — не дала ему опомниться Илона. — Вы не возражаете, если это безобразие, наконец, прекратится?

В ответ Антон смог только повернуть голову и изобразить на своём лице улыбку.

Когда они подошли к остановке, их автобус уже стоял с открытыми дверьми, дожидаясь бегущих к нему пассажиров. Девушка в светло-сером плаще и молодой человек с большой сумкой и зачехлённым столиком в руках зашли в него последними.

Автобус, усердно урча, взбирался на подъём. Илона увлечённо рассказывала что-то о своей встрече с московскими буддистами. Антон её, безусловно, слушал, но не так внимательно, как наблюдал за ней. Девушка вся светилась. Антон не замечал, как всё глубже и глубже утопал в её радужном блеске. На какое-то мгновение ему показалось, что девушка во время своего монолога внимательно наблюдает за ним, но потом, поддавшись чувствам, он снова утонул в её бездонных голубых глазах.

Чайник закипел неожиданно быстро. Вчерашнее печенье было благополучно уничтожено. Ополаскивая чашки, Антон вздрогнул. За шумом воды он не услышал, как девушка подошла сзади.

— Антоша, — медленно произнесла она, — ты не обижаешься, что я тебя так называю? У тебя есть детские фотографии?

Антон, молча выключив воду и, вытерев руки кухонным полотенцем, нерешительно пошёл в комнату. На его лице пробивалась улыбка смущения.

За фотографиями они просидели долго. Сначала Илона потешалась над смешным карапузом, грызущим ухо пластмассового кота. Когда пришёл черёд армейского альбома, внимание девушки привлекли некоторые детали солдатской одежды. Пришлось объяснять, почему на груди у солдата выделяются прямоугольниками внутренние карманы кителя. И, наконец, дошла очередь до выпускных школьных альбомов. Здесь Илона внимательно рассматривала каждое лицо. В последнем альбоме она, показав пальцем на новенькую, учившуюся с ним всего один год, сказала, что она очень похожа на её подружку, которая живёт здесь рядом.

Антон неожиданно для самого себя, а тем более для девушки, осторожно снял её руку с альбома и, поднеся её к своим губам, поцеловал. Илона повернула к нему голову, слегка наклонив её вперёд.

— Уже поздно, — забирая назад руку, произнесла она.

Антон не понял смысл этой фразы и засуетился.

— Давай ты останешься у меня. Я постелю тебе здесь, на диване, а сам на кухне… На раскладушке…

— Не, я пойду к подруге. Вон у неё свет горит. Значит дома. Она одна живёт. У неё переночую. Давно уж собиралась.

Антон почувствовал себя неловко. Он понял двусмысленность своего предложения, но отступать было поздно.

— Ну, если там не получится, тогда возвращайся.

После этих слов он ещё больше покраснел. Лицо горело. Он понял, что несёт чушь.

Илона одевалась, не сводя глаз с зеркала в прихожей. Антон наблюдал за ней, переводя взгляд со спины на отражение. Он ещё раз подтвердил своё наблюдение, что зеркало как-то преображает женщину, в нём она не такая, как в жизни.

«Но ведь я определённо видел уже это лицо. Да, видел! Но где? Может даже в этом зеркале? Нет, не может быть. Я бы обязательно вспомнил».

С этими мыслями Антон провожал девушку. Возле самой двери он стукнул себя ладонью по лбу.

— Когда мы теперь встретимся?

— Когда скажешь, — резко повернувшись, ответила Илона.

— Да хоть завтра. После трёх я уже свободен.

— Тогда давай послезавтра. Я к тебе приеду часикам к пяти.

Илона ушла.

Оставшись один, Антон не находил себе места. Вот уже вторая сигарета была докурена до конца.

«Просто я уже не могу без неё. Эти два дня закружили мне голову. Она на самом деле мне стала дорога. Вот и кажется, что мы давно знакомы», — так думал Антон, доставая из пачки очередную сигарету.

5

Следующий день пролетел незаметно. Он был похож на множество предыдущих дней с тем исключением, что Антону до удивления везло. Всё удавалось, всё получалось. В этой суматохе успеха у него не было времени о чём-либо думать, и только вечером, вернувшись домой, он опять окунулся в свои, томящие душу переживания. Никак не получалось взглянуть на всё проще. Илона стояла у него перед глазами и не давала покоя. Изрядно вымотав себя этими мыслями, он, наконец, стал засыпать. Последнее, что зафиксировало его туманящееся сознание — гулкий звук соседских часов, пробивших два.

Утро встретило Антона головной болью. День не удавался. Тянулся невыносимо долго. Мысли путались. Перегорела лампочка в прихожей. Радовало только одно: сегодня придёт Илона. Но именно это и замедляло бег времени, принося Антону столько страданий.

Соседские часы пробили пять. Антон щёлкнул зажигалкой, но не успел поднести её. В дверь позвонили. Чуть не перевернув пепельницу, он бросился открывать. Это был конец его мучений. Всё, что происходило дальше, было как во сне. Она впорхнула вместе с порывом прохладного ветра, что-то прощебетав, сунула ему две сумки, с которыми он потом долго ходил по комнате, не зная, куда поставить. Пока она чем-то гремела на кухне, он рассматривал её плащ на своей вешалке, находя в этом неоспоримое доказательство того, что она уже здесь. У него из рук забрали сумки, и он, ощутив потерю чего-то уже привычного, как под гипнозом отправился на кухню. Там всё мелькало и грохотало. Где-то над плитой клубился пар. Предметы со стола куда-то исчезали. Запахло чем-то вкусным. Антон не мог до конца осознать происходящее и умилялся бездумным наблюдением всей этой картины.

Илона решила накормить его чем-то особенным. Почти все продукты она привезла с собой. Колдуя на кухне, она постоянно следила за Антоном и улыбалась, видя его отрешённое состояние.

Они сели за стол. Было очень вкусно. Какой-то необычный рис и ещё что-то вкусное. С наполнением желудка к Антону стало приходить ощущение реальности.

— Это какой-то праздник сегодня, наверное.

— Тебе понравилось? — улыбнувшись, спросила Илона.

Молодой человек лишь закивал головой, уничтожая последнюю ложку этих экзотических блюд.

Когда девушка убирала посуду на кухне, из комнаты стали доноситься звуки саксофона.

— Ты включил телевизор? — перекрикивая шум льющейся воды, спросила она.

— Нет, это магнитофон, — Антон выглянул из-за косяка двери.

— Это хорошо, приятная музыка.

Вытерев руки, она вернулась в комнату

— Я хочу потанцевать, — их глаза встретились.

Неизвестно, кто из них обладал телепатическими способностями. Антону давно эта мысль пришла в голову. Было очевидно, что какая-то сила всё крепче и крепче связывала их, перемешивала мысли, объединяла желания.

Они медленно закружились под звуки давно известной мелодии, разрывающей душу хрипловатым и томным саксом. Через мгновение перламутровая брошь в виде розового бутончика засверкала на кофточке Илоны всеми цветами радуги. Не улыбка, а только её туманная тень коснулась лица девушки. Она подняла голову. Их губы стали сближаться. Музыка слилась с горячими губами в головокружительном поцелуе. Цветущие сады и журчание ручья, пение птиц и ласковое, нежное солнце, прохлада летнего ночного ветерка и манящее мерцание звёзд — всё это слилось в одном страстном прикосновении губ.

Что, что это было? Что было дальше? Разве можно вспомнить, описать пересказать? Всё перепуталось, перемешалось: нежное, мягкое тело… То сияющие и счастливые, то туманные, полуприкрытые тяжёлыми веками глаза… Длинные пальцы, зарывающиеся в густую шапку волос… Плечи… Грудь… Музыка… Живот… Поцелуи… Безудержный саксофон… Бёдра… И снова глаза, и снова поцелуи…

«Боже! Всё это как-то ново, не так как было раньше, но… Это уже было! Не так, но было. Я это всё помню. Помню эти руки, это тело я как будто уже обнимал, и…»

Антон, неожиданно высвободившись из её объятий, встал и, накинув на себя махровый халат, отправился на кухню. С минуту он искал сигареты. Прикурив от газа, он обернулся. Илона стояла в дверях, закутавшись в одеяло. Прислонив голову к косяку, она смотрела на него.

— Кто ты? — спросил Антон.

— Не знаю, — она пожала плечами.

Сигарета исчезала на глазах, заполняя кухню голубоватым туманом. Девушка продолжала стоять, не двигаясь. Она смотрела на Антона, исчезающего в сигаретном дыму. Он сидел на стуле, не поднимая голову. Когда он, наконец, решил, что больше не будет доставать новую сигарету, Илоны на кухне уже не было. Она лежала на диване и как будто уже спала. Аккуратно, чтобы не нарушить тишину, Антон залез под одеяло. Глаза не закрывались. Он лежал на самом краю так, что между ними оставалось большое пространство.

«Это опасность, это враг, я должен защищаться. Что ей нужно? Зачем она здесь? Это всё было специально подстроено, это — чей-то розыгрыш. А я, дурак, поддался, поверил. Но кто она такая? Она знает меня, она делает всё то, что мне приятно, она знает моё тело, она здесь как у себя дома, она своими прикосновениями отправила меня в какое-то путешествие. Такое наслаждение! Какое у неё красивое плечо, гладкая кожа, она даже не просыпается, когда я её глажу. Она должна быть со мной всегда, пусть приходит сюда, когда захочет».

Антон сунул ноги в тапочки и отправился к подоконнику. Взяв чистый лист бумаги, он начал писать:

6

Уже ночь. Антон возвращается домой. Ноги сами несут его по давно протоптанному маршруту. Кое-где, сквозь тёмно-серые клочья облаков, чернеет бесконечной далью ночное небо с редкими мерцающими звёздами. Мысли Антона не следят за дорогой, они прикованы к одному единственному существу на земле.

И вот он, наконец, заходит в лифт, нажимает на кнопку с цифрой «5», стоит, слушая гудение мотора и ожидая, когда откроются двери, выходит из лифта и, доставая из кармана ключи, приближается к двери, пытается вставить ключ в замок, но у него это не получается. Тут он замечает через глазок, что внутри горит свет. Несколько быстрых нажатий на кнопку звонка, и дверь открывается. Перед ним стоит Илона, она его ждёт. Они бросаются друг другу в объятия и…

…И вот он поднимается на лифте на пятый этаж, подходит к своей двери, ещё издали всматриваясь в глазок. Свет горит. Кнопка звонка. Ключ — в замок. Щелчок. Дверь открыта — дома никого нет. Лампочка освещает прихожую — забыл выключить.

…И вот он подходит к своей двери. В глазке — темнота. Её нет!

Она не появлялась уже неделю. Антон ждал, каждый день, представляя себе то, как может произойти их встреча. Сегодня это уже не случится.

«Где же она, почему не появляется? Как много я бы сказал ей, ни за что бы больше не отпустил. Самый счастливый день был, когда мы с ней встретились. Значит не зря я тогда мотался по всему городу. И надо ж было ей заблудиться как раз там, где был я. Это судьба. Конечно, судьба. Она не дала нам снова потеряться, когда я её просто так отпустил. Но Илона сказала, что всё равно ко мне собиралась. Зачем? Свёрток!»

Антон вскочил и окинул взглядом комнату.

«Так и есть. Вот он. Уже сколько времени лежит на подоконнике, и я его не замечаю. И мы даже ни разу не вспомнили».

Антон держал в руках что-то плоское, завёрнутое в газету. Любопытство одержало верх, и он развернул бумагу и достал конверт с несколькими фотографиями.

«У-у, какая она здесь красивая. Но ведь это ИННА!..»

Он рухнул на диван, не сводя глаз с фотографий. На них была изображена светловолосая девушка то в шляпе, то с зонтиком, то с цветами в руках, она смотрела на него своим загадочным взглядом.

«Так вот кого она мне всё время напоминала! Если б Инна мне тогда не показала их, я бы подумал, что это Илона. Так кто же здесь, Инна или Илона? Она мне тогда принесла их, и я сказал, что она совсем на себя не похожа. Какой-то фотограф, хороший мастер, сделал из неё киноактрису. Я был поражён. Моему восхищению не было границ. Инна в жизни была хуже, а от этой, на фотографиях, я не мог оторвать глаз. Но всё же это были её фотографии! И вот теперь Илона… Так это Инна вернулась из своей «заграницы», так изменившись? Не может быть. А может они сёстры-двойняшки? Нет, я бы это знал. Пластическая операция… Чья-то шутка… Постой, Инна мне, кажется, дарила эти фотографии. Точно дарила. Сейчас сравним».

Антон бросился рыться по ящикам и полкам, но тщетно.

«А может это они и есть? Как-то всё это очень странно. Ничего, вот пусть она только появится, я ей тогда всё скажу. А я то себе голову ломаю: что-то не то, что-то не так».

Прошла ещё неделя, а Илона не появлялась. Антон не находил себе место. Его догадки доходили до самых фантастических границ. В конце концов, он вспомнил о подружке, живущей в соседнем доме, и решил «сходить на разведку». Вычислив по окнам квартиру, он позвонил в дверь. Открыла молодая женщина в домашнем халате с мокрыми руками.

«Действительно, похожа на мою одноклассницу», — подумал Антон, вспоминая просмотр школьных альбомов.

— Извините, — начал он, — у вас Илона не появлялась?

— Какая Илона?

Для Антона такой ответ стал неожиданностью.

— Как какая? Ваша подруга… Знакомая.

Женщина недоумённо пожала плечами.

— У вас есть знакомая Илона?

— Нет, — после недолгого раздумья ответила она. — Ну, вообще-то знала я одну Илону… А что?

— А где вы её знали?

— По туристической в Польшу ездила. Она у нас экскурсоводом была. Местная. А что случилось?

— Она к вам разве не приезжала?

— Нет, а она что, здесь?

Антон был озадачен.

— Ну, вообще-то была… Может уже уехала. Ну, извините за беспокойство. — Антон повернулся, собираясь уйти.

— А как вы меня нашли?

— Я живу тут недалеко. Илона показала.

— Я ей разве давала адрес?.. — пожимая плечами, пробормотала женщина и закрыла дверь.

«По-моему, я схожу с ума, — думал Антон, вернувшись к себе. — Я ровным счётом ничего не понимаю. А, может, никакой Илоны вовсе не было? Может я её сам себе придумал? А может я сейчас сплю? Боже, какой дурной сон! Так что же сон: то, что сейчас, или что она была? Сейчас проверим. Как там было сказано у этого мексиканца, надо обратить внимание на какие-нибудь мелкие детали вокруг. Если получится, значит я не сплю. Вот, на шкафу нет ручки — я её недавно снял. Вот пятнышко на диване от упавшего пепла — это год назад было. Надо включить телевизор. «Вчера, шестнадцатого ноября…» А сегодня какое? Семнадцатое. Значит, не сплю. Значит, я тогда спал. Бред какой-то! Не мог я спать. Столько времени, столько событий. Я ж работал, ел, пил… Я её просто сам себе придумал. Не было её! Когда Инна показала мне фотографии, я почти влюбился в ту, что была на них. И вообще, это мои фотографии. Я их сам заворачивал в газету. Я схожу с ума. Мне было так хорошо с ней. Никто мне её не сможет заменить».

Прошло ещё несколько дней. Антон давно не был так пьян. Он возвращался домой пешком (автобусы уже не ходили). Увидев появившуюся из-за угла милицейскую машину, он сбавил шаг и сосредоточил все усилия на том, чтобы не качаться. На этот раз пронесло.

«Надо пробираться к дому дворами», — подумал он и свернул с дороги.

Дойдя до дому без приключений, если не считать рассыпанных сигарет, он ввалился в свою квартиру. Разувшись с большим трудом и бросив куртку на диван, он заметил на столике записку:

Рядом с запиской лежал ключ. Антон моментально протрезвел. Уехала его любимая девушка, но он был рад. Рад тому, что она всё-таки была, что теперь он будет довольствоваться воспоминаниями, а не фантазиями. Он начал расхаживать по комнате, перекладывая вещи с места на место, рассовывая что-то по полкам, зачем-то пытаясь навести хоть какой-то порядок. Но эта озабоченность чистотой быстро прошла. Он выпил чашку холодного чая и завалился спать.

Проснулся он к полудню. Антон решил сделать себе выходной и поэтому никуда не спешил. Намешав в чашке растворимого кофе, он вернулся в комнату.

«Илона, Илона. Прибавила ты мне морщин на лбу. Кто ж ты всё-таки такая? Да ну, не буду об этом думать, сколько можно! Где, кстати, эта записка?»

Перерыв всё, он опять отчаялся.

«Так была или не была? Ключ висит, а снимался ли он вообще?.. Неужели и это приснилось, спьяну померещилось?»

А за окном в это время начал сыпать первый снежок. Мороз ударил ещё ночью, и, долетая до земли после долгих кружений на ветру, снежинки не таяли, а заполняли сначала все неровности и впадины на земле, а потом уже накрывали сплошной пеленой всё остальное. И только деревья всё ещё стояли с непокрытыми головами, наклоняясь под порывами ветра и сбрасывая белые шапки снега.

Окно было не заклеено, и уже совсем зимний ветер пытался пробраться в квартиру. Хозяин не скоро займётся утеплением рам, ведь на подоконнике надо наводить порядок. Там как всегда навалены груды книг и бумаг. На самой высокой стопке лежит и наблюдает за первым снегопадом пластмассовая коробочка, в которой когда-то лежала брошь.