Бой Кухулина с Фердиадом
1
Вс 02 мар 2008 17:58
Бой Кухулина с Фердиадом
ГЕРОЙ из героев, славный воин древнего Ульстера, первый среди воинов Красной Ветви короля Конхобара, бесстрашньш уладский пес—так называли Кухулина его друзья и враги.
И был еще только один воин в пяти королевствах древней Ирландии, или, как тогда говорили,—в Эрине, который мог сравниться с Кухулином в отваге и боевом искусстве.
То был Фердйад, сьн Дамона.
Эти два славных героя — Кухулин и Фердиад были назваными братьями и друзьями. Они вместе росли, вместе обучались приемам боевой сыли и мужества у грозной воительницы Скатах на острове Скай. Там прошла их юность, там они познали любовь и возмужали, оттуда, рука об руку, отправились на ратные подвиги в чужие, далекие страны.
Их преданность и вернуто дружбу скрепила кровь, пролитая во многих опасных битвах, боях и сраженьях. Но случилось так, что, рассердившись на злого и коварного короля Конхобара, Фердиад вместе с другими воинами Красной Ветви покинул Ульстер и ушел на службу к гордой и жестокой коннахтской королеве Мав.
Как раз в ту пору Мав задумала идти войной на королевство Ульстер. Ей давно хотелось показать королю уладов Конхобару, что не он самый сильный король в Эрине.
Она собрала всех своих славных воинов и сама повела их на север в Ульстер. Время для войны она вибрала удачное — короля Конхобара и его воинов одолел тяжкий недуг. Это случалось с ними к началу каждой зими —в наказание за то, что однажды; король Конхобар надсмеялся над богиней войны Махой.
И вот когда все уладские войны обессилели от недуга, королева Мав покинула Коннахт и подошла со своим воинством к самой границе Ульстера —к Северному Проходу.
Узнав, что на Ульстер идет могучее войско королеви Мав,; Кухулин послал своего возницу Лойга к богине Махе с великой просьбой, чтобы она сняла свое проклятье с уладов. А пока силы к ним еще не вернулись, Кухулин один вышел защищать Северный Проход от врага.
Проклятье богини Махи его не коснулось: когда с уладами только случилось это несчастье, Кухулин еще не родился.
Не проходило дня, чтобы от руки Кухулина пало меньше ста воинов королеви Мав. Недаром шла о нем слава героя из героев бесстрашного бойца, победителя во многих битвах.
Мало того, по ночам Кухулин незаметно подбирался к самому лагерю гордой королевы и камнями, метко пущенньши пращи, разгонял всю ее стражу. Так что никому не было от не покоя не только днем, но и ночью.
Тогда надумала королева Мав направить к Кухулину гонцов и послов. Гонцы бегали от нее к палатке Кухулина и обратно, передавая ее вопросн и его ответы. И было решено между ними, что не станет больше королева Мав продвигаться в Ульстер фосированным маршем, а будет кажднй день посылать к Кухулину по одному воину для встречи в славном поединке. Условили они, что пока он будет биться в поединке, она может идти со своим войском вперед, но как только воин ее будет убит — коли это случится,—она остановится до следующего дня.
«Лучше уж я буду терять в день по одному воину, чем по сто»,—думала коварная Мав.
Но шел день за днем, и Кухулин убивал в честном поединке одного за другим лучших ее воинов. И настал день, когда лева Мав не знала, кто бы еще мог сразиться и выдержать бой с Кухулином.
Пришлось ей созвать большойой совет мужей Эрина. Стали мужи Эрина думать и, подумав, сошлись на одном:
— Фердиад, сын Дамона! Ибо в битве, в бою и в сражении один равен храбрейшему герою Кухулину. Вместе росли о вместе обучались приемам боевой силы и мужества у гроз Скатах.
— Удачннй выбор —одобрила королева.
И послали гонцов и послов за Фердиадом. Но Фердиад отказался, отверг, отослал назад гонцов и послов королеви. Не пошел он на ее зов, ибо знал, чего хотят от него: чтоби вступил он в единоборство с милым другом своим, названым братом и соратником.
Тогда Мав послала к Фердиаду друидов и злых певцов, чтобы они спели ему три цепенящих песни и три злых заклинання — на позор, посмеяние и презрение,—если Фердиад откажется к ней прийти.
На этот раз Фердиад пошел, ибо легче, казалось ему, пасть от копья силы, ловкости и отваги, чем от стрел стыда, позора и поношення.
Мав сама вышла к нему навстречу и приняла его с честью и приветом. Потом созвала своих вождей и военачальников и приказала им устроить в честь Фердиада пир.
За столом Фердиад сидел от нее по правую руку. А с другой стороны рядом с ним Мав посадила свою дочь Финдабайр и наказала ей подливать герою лучшие вина, чтобы его кубок никогда не оставался пустим.
Фердиад быстро захмелел и развеселился. Тогда королева стала восхвалять его отвагу, мужество и геройские подвиги и посулила ему несметные богатства, новие земли и свою дочь Финдабайр в жены, если он вступит в единоборство с Кухулином.
Собравшиеся за столом громко приветствовали такие слова королевы.
Все, кроме Фердиада.
Он один сидел молча. Горько было ему даже думать о бое со своим другом, товаришем и побратимом. Он сказал королеве:
— Твои дары поистине щедры и прекрасны, гордая Мав! Но я недостоин их. Никогда я не приму их в награду за бой с милым моим другом Кухулином.
Еще он так сказал королеве:
И сердца наши бились рядом,
И в лесах мы сражались рядом,
На постели одной спали рядом,
Устав, обессилев в жестоком бою...
И поняла тогда Мав, что такую преданность и любовь не разрушить ни лестью, ни подкупом. И задумала она иной план.
Когда Фердиад кончил песню об опасных делах, какие они свершали вместе с Кухулином, она, сделав вид, будто не слыша-
ла, что он только что говорил, обернулась к своим воинам и со-ветникам и спокойно заметала:
— Пожалуй, теперь я готова поверить тому, что говорил
о Фердиаде Кухулин.
— А что Кухулин говорил обо мне? —спросил Фердиад.
— Он сказал, что ты слишком опаслив и осторожен, чтобы выступить против него в поединке,—ответила Мав.
Фердиада охватил гнев, и он воскликнул:
— Не следовало Кухулину так говорить обо мне! Не мог он, положа руку на сердце, сказать, что хоть раз я был трусом или выказал недостаток храбрости в наших общих делах. Клянусь моим славным оружием, завтра же на рассвете я первый визову; его на бой, который мне так ненавистен!
И, не прибавив больше ни слова, Фердиад, печальньш, вер| нулся в свою палатку.
В ту ночь не слышно было ни музьїки, ни песен среди верных воинов Фердиада. Они видели, как вернулся с королевского пира их начальник и господин, и шепотом вели беседу, с тревогой вопрошая друг друга, что же будет. Они знали, что Фердиад искусен и неустрашим в бою, но они знали, что не менее искусен и столь же неустрашим Кухулин.
Как им бьло не знать, что когда встречаются в честном поединке два таких бесстрашных героя, одному из них суждено погибнуть!
Фердиад отдыхал до рассвета, а потом велел запрячь колесницу —он хотел явиться на место поединка раньше Кухулина.
Возница вывел коней, запряг колесницу и вернулся в палаты к Фердиаду. Он попытался уговорить своего господина не идти в бой на Кухулина. Фердиад не скрыл от него, как тяжело ему вступать против своего побратима, но уж коли он дал слово колеве Мав, он его сдержит.
Лучше б он не давал ей слова!
Печаль и гнев не оставляли Фердиада при мысли об этом. Он пришел в палатку уладских воинов и, повысив голос, громко сказал, чтобы слышали все:
— Пусть лучше мне погибнуть от руки славного Кухулина, чем ему от меня! А если падет от моей руки Кухулин, не жить и королеве Мав и многим из ее славньїх воинов. Виною тому обещание, какое она вырвала у меня, когда я был пьян и весел у на пиру. Верьте мне!
Потом Фердиад взошел на колесницу и устремился к броду через реку на место поединка. Там он заставил возницу распрячь коней и, разобрав колесницу, велел поставить для себя шатер и накрить его шкурами. Землю застлали пледами, набросали подушек, и Фердиад лег спать до прихода Кухулина.
А пока он спал, верный Кухулину Фергус тайно покинул палатку коннахтских воинов и отправился к Кухулину, чтобы сказать ему, с кем ему предстоит биться в грядущий день.
— Клянусь жизнью,—воскликнул Кухулин, услышав эту весть,—не такой разговор хотелось бы мне вести с моим другом и побратимом! Не из страха перед ним, но из любви и нежной привязанности. Но раз уж так случилось, лучше мне погибнуть от руки этого славного воина, чем ему от меня!
И Кухулин лег спать и спал долго. Не хотел он рано вставать, чтобы коннахтские воинны не сказали, что ему не спится от страха перед Фердиадом. Солнце стояло уже высоко, когда он наконец поднялся на свою колесницу и поехал к броду через реку на место поединка.
Фердиад уже ждал его и, как только Кухулин сошел с колесницы, приветствовал своего друга.
— Ах, Фердиад,—горестно сказал ему в ответ Кухулин,—раньше я верил, что ты приветствуешь меня как друг. Но теперь этой веры больше нет! Как мог ты променять нашу дружбу на лживне обещания вероломной женщинны?
Уязвленный упреками Кухулина, Фердиад воскликнул:
— Не слишком ли затянулся наш разговор? Пора вступить в беседу нашим копьям!
И вот, сблизившись, славние воины стали метать друг в друга легкие копья. Словно пчелы в ясный летний денек, летали между врагами острне дротики, и горело солнце на их крыльяих— наконечниках.
Так бились они цельй день, время от времени меняя оружие. Но и в защите, и в нападении их искусство было равно, и какое бы оружие они ни выбирали, ни разу оно не обагрилось их кровью. Когда же спустилась ночь, они решили, что на сегодня поединок закончен и пора отдохнуть.
Побросав оружие своим возницам, отважньїе воины кинулись друг другу на шею и трижди по-братски нежно расцеловались.
Потом возницы приготовили для них постели из свежего камыша, для каждого на своем берегу реки: для Фердиада — на южном, для Кухулина —на северном.
Из Ульстера прискакали гонцы и привезли Кухулину целебнные травы и снадобья, чтобы поднять его силы и избавить от боли и усталости его натруженное тело. Кухулин разделил все травм и все лекарства поровну и отослал половину Фердиаду.
А коннахтские воины принесли из лагеря для Фердиада еду и питье. Фердиад разделил тоже все поровну и отослал половину Кухулину.
Ночь их кони провели в одном загоне, а возницы — вместе у одного костра.
Наутро, как только засветило солнце, бойцы снова встретились у брода. На зтот раз они сражались на колесницах, пуская в ход тяжелые копья. Бой шел весь день, и каждьш получил немало жестоких ударов, прежде чем настала ночь и они решили передохнуть. На зтот раз оба бьли так тяжко изранены, что птицы могли влетать в их раны с одной стороны и вьлетать с другой.
Но и эту ночь их кони провели в одном загоне, а возницы —вместе у одного костра.
Когда же наутро они встретились у брода, чтобы продолжать поединок, Кухулин увидел, что Фердиад уже не тот, что был прежде: и взгляд его стал мрачен, и не мог он уже прямо держаться, а шел сгорбившись, еле волоча ноги.
Великая печаль охватила Кухулина. Он перешел вброд реку и, приблизившись к Фердиаду, сказал ему:
— Друг мой, товарищ и побратим, вспомни, как мы любили друг друга, как вместе проливали кровь в жестоких битвах, боях и сраженьях. Послушай своего младшего брата: откажись от единоборства у брода!
На это Фердиад ниже опустил голову, чтобы не смотреть; в глаза Кухулину, и сказал с грустью, что не может он нарушить свое слово, данное в злую минуту королеве Мав, и будет биться с Кухулином, пока один из них не победит.
На зтот раз они вместе вибрали оружие, и бой начался.
Весь длинньїй день в полной тишине они метали тяжельїе копья, сшибались на острых мечах, рубили, кололи, резали и наносили прямые удари. Только темний вечер заставил их кончить единоборство.
Все так же молча побросали они оружие своим возницам и, не обнявшись, не сказав друг другу доброго слова, мрачно разошлись по своим палаткам.
Ту ночь их кони провели в разных загонах, а возницы — каждьй у своего костра.
Рано утром Фердиад поднялся первнм и надел свои самые прочные, самые тяжелые, непроницаемые боевне доспехи, чтобы защитить себя от ужасного рогатого копья — Га-Бульга, каким славился Кухулин в поединке у брода.
Вскоре вишел к реке и Кухулин, и бой разгорелся, свирепьй и беспощадный.
Удары их копий бьли так сильын, что щиты бойцов прогнулись вовнутрь. Шум битвы их бьл так велик, что вспугнул всех демонов неба и заставил их носиться в воздухе с громкими криками. Так тяжела была поступь бойцов, что они вытеснили реку из берегов.
Уже близился вечер, когда Фердиад неожиданним вьпадом жестоко ранил Кухулина, вонзив свой меч в его тело по самую рукоять, и кровь рекой полилась из рани и затопила брод.
Кухулин не успел ответить, а Фердиад следом за первым ударом нанес второй и третий.
Только тогда крикнул Кухулин своему вознице Лойгу, чтобы подал он рогатое копье Га-Бульгу. Прицелившись, он метнул его двумя пальцами ноги, и Га-Бульга, пробив тяжелые доспехи Фердиада, смертельно поразил его.
— Вот и пришел мне конец, мой Кухулин,-произнес Фердиад и рухнул на землю.
Увидев, как падает на землю его друг и названий брат, Кухулин отбросил страшное своє оружие и кинулся к Фердиаду. Он склонился над ним, поднял его на руки и с осторожностью перенес через брод на северную сторону реки — сторону славних уладов. Не хотел он оставлять друга своих юних лет, своего названого брата, соратника в грозных битвах на земле врагов, на южном берегу реки.
Кухулин опустил Фердиада на землю, склонился над ним и стал горько его оплакивать. Забывшись в горе и не думая об опасности, Кухулин долго просидел так возле убитого друга, пока его возница Лойг не посоветовал ему уйти подальше от брода, где в любую минуту на него могли напасть коварные воины королевы Мав.
На слова Лойга Кухулин медленно поднял голову и сказал тихо, печально:
— Друг мой Лойг, знай и запомни: отныне и впредь любая битва, любой бой или сраженье покажутся мне пустой шуткой, забавой, игрушкой после поединка с милым моему сердцу Фердиадом.
И такую песню сложил Кухулин, оплакивая убитого друга:
В играх, забавах ми были рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть.
В ученье у Скатах мм были рядом —
У грозной наставницы юных лет
Вместе прошли мы науку побед...
И вот у брода ты встретил смерть.
В играх, забавах мы бьши рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть.
В боях жестоких мы бились рядом,
И каждому щит был от Скатах в дар —
За первый успех, за верный удар...
И вот у брода ты встретил смерть.
В играх, забавах ми были рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть,
Милый мой друг, мой светоч, брат мой,
Гроза героев, славный герой,
Без страха ты шел в последний бой...
И вот у брода ты встретил смерть.
В играх, забавах мы были рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть.
О лев свирепьй, лютый и мудрый,
О вал морской, что о берег бьет,
С пути все сметая, ты шел вперед...
И вот у брода ты встретил смерть.
В играх, забавах мы бьли рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть.
Любимый друг мой, отважный Фердиад,
Все смерти стоят твоей одной.
Вчера высокой ты был горой.
Сегодня у брода ты встретил смерть.
Ответить
ГЕРОЙ из героев, славный воин древнего Ульстера, первый среди воинов Красной Ветви короля Конхобара, бесстрашньш уладский пес—так называли Кухулина его друзья и враги.
И был еще только один воин в пяти королевствах древней Ирландии, или, как тогда говорили,—в Эрине, который мог сравниться с Кухулином в отваге и боевом искусстве.
То был Фердйад, сьн Дамона.
Эти два славных героя — Кухулин и Фердиад были назваными братьями и друзьями. Они вместе росли, вместе обучались приемам боевой сыли и мужества у грозной воительницы Скатах на острове Скай. Там прошла их юность, там они познали любовь и возмужали, оттуда, рука об руку, отправились на ратные подвиги в чужие, далекие страны.
Их преданность и вернуто дружбу скрепила кровь, пролитая во многих опасных битвах, боях и сраженьях. Но случилось так, что, рассердившись на злого и коварного короля Конхобара, Фердиад вместе с другими воинами Красной Ветви покинул Ульстер и ушел на службу к гордой и жестокой коннахтской королеве Мав.
Как раз в ту пору Мав задумала идти войной на королевство Ульстер. Ей давно хотелось показать королю уладов Конхобару, что не он самый сильный король в Эрине.
Она собрала всех своих славных воинов и сама повела их на север в Ульстер. Время для войны она вибрала удачное — короля Конхобара и его воинов одолел тяжкий недуг. Это случалось с ними к началу каждой зими —в наказание за то, что однажды; король Конхобар надсмеялся над богиней войны Махой.
И вот когда все уладские войны обессилели от недуга, королева Мав покинула Коннахт и подошла со своим воинством к самой границе Ульстера —к Северному Проходу.
Узнав, что на Ульстер идет могучее войско королеви Мав,; Кухулин послал своего возницу Лойга к богине Махе с великой просьбой, чтобы она сняла свое проклятье с уладов. А пока силы к ним еще не вернулись, Кухулин один вышел защищать Северный Проход от врага.
Проклятье богини Махи его не коснулось: когда с уладами только случилось это несчастье, Кухулин еще не родился.
Не проходило дня, чтобы от руки Кухулина пало меньше ста воинов королеви Мав. Недаром шла о нем слава героя из героев бесстрашного бойца, победителя во многих битвах.
Мало того, по ночам Кухулин незаметно подбирался к самому лагерю гордой королевы и камнями, метко пущенньши пращи, разгонял всю ее стражу. Так что никому не было от не покоя не только днем, но и ночью.
Тогда надумала королева Мав направить к Кухулину гонцов и послов. Гонцы бегали от нее к палатке Кухулина и обратно, передавая ее вопросн и его ответы. И было решено между ними, что не станет больше королева Мав продвигаться в Ульстер фосированным маршем, а будет кажднй день посылать к Кухулину по одному воину для встречи в славном поединке. Условили они, что пока он будет биться в поединке, она может идти со своим войском вперед, но как только воин ее будет убит — коли это случится,—она остановится до следующего дня.
«Лучше уж я буду терять в день по одному воину, чем по сто»,—думала коварная Мав.
Но шел день за днем, и Кухулин убивал в честном поединке одного за другим лучших ее воинов. И настал день, когда лева Мав не знала, кто бы еще мог сразиться и выдержать бой с Кухулином.
Пришлось ей созвать большойой совет мужей Эрина. Стали мужи Эрина думать и, подумав, сошлись на одном:
— Фердиад, сын Дамона! Ибо в битве, в бою и в сражении один равен храбрейшему герою Кухулину. Вместе росли о вместе обучались приемам боевой силы и мужества у гроз Скатах.
— Удачннй выбор —одобрила королева.
И послали гонцов и послов за Фердиадом. Но Фердиад отказался, отверг, отослал назад гонцов и послов королеви. Не пошел он на ее зов, ибо знал, чего хотят от него: чтоби вступил он в единоборство с милым другом своим, названым братом и соратником.
Тогда Мав послала к Фердиаду друидов и злых певцов, чтобы они спели ему три цепенящих песни и три злых заклинання — на позор, посмеяние и презрение,—если Фердиад откажется к ней прийти.
На этот раз Фердиад пошел, ибо легче, казалось ему, пасть от копья силы, ловкости и отваги, чем от стрел стыда, позора и поношення.
Мав сама вышла к нему навстречу и приняла его с честью и приветом. Потом созвала своих вождей и военачальников и приказала им устроить в честь Фердиада пир.
За столом Фердиад сидел от нее по правую руку. А с другой стороны рядом с ним Мав посадила свою дочь Финдабайр и наказала ей подливать герою лучшие вина, чтобы его кубок никогда не оставался пустим.
Фердиад быстро захмелел и развеселился. Тогда королева стала восхвалять его отвагу, мужество и геройские подвиги и посулила ему несметные богатства, новие земли и свою дочь Финдабайр в жены, если он вступит в единоборство с Кухулином.
Собравшиеся за столом громко приветствовали такие слова королевы.
Все, кроме Фердиада.
Он один сидел молча. Горько было ему даже думать о бое со своим другом, товаришем и побратимом. Он сказал королеве:
— Твои дары поистине щедры и прекрасны, гордая Мав! Но я недостоин их. Никогда я не приму их в награду за бой с милым моим другом Кухулином.
Еще он так сказал королеве:
И сердца наши бились рядом,
И в лесах мы сражались рядом,
На постели одной спали рядом,
Устав, обессилев в жестоком бою...
И поняла тогда Мав, что такую преданность и любовь не разрушить ни лестью, ни подкупом. И задумала она иной план.
Когда Фердиад кончил песню об опасных делах, какие они свершали вместе с Кухулином, она, сделав вид, будто не слыша-
ла, что он только что говорил, обернулась к своим воинам и со-ветникам и спокойно заметала:
— Пожалуй, теперь я готова поверить тому, что говорил
о Фердиаде Кухулин.
— А что Кухулин говорил обо мне? —спросил Фердиад.
— Он сказал, что ты слишком опаслив и осторожен, чтобы выступить против него в поединке,—ответила Мав.
Фердиада охватил гнев, и он воскликнул:
— Не следовало Кухулину так говорить обо мне! Не мог он, положа руку на сердце, сказать, что хоть раз я был трусом или выказал недостаток храбрости в наших общих делах. Клянусь моим славным оружием, завтра же на рассвете я первый визову; его на бой, который мне так ненавистен!
И, не прибавив больше ни слова, Фердиад, печальньш, вер| нулся в свою палатку.
В ту ночь не слышно было ни музьїки, ни песен среди верных воинов Фердиада. Они видели, как вернулся с королевского пира их начальник и господин, и шепотом вели беседу, с тревогой вопрошая друг друга, что же будет. Они знали, что Фердиад искусен и неустрашим в бою, но они знали, что не менее искусен и столь же неустрашим Кухулин.
Как им бьло не знать, что когда встречаются в честном поединке два таких бесстрашных героя, одному из них суждено погибнуть!
Фердиад отдыхал до рассвета, а потом велел запрячь колесницу —он хотел явиться на место поединка раньше Кухулина.
Возница вывел коней, запряг колесницу и вернулся в палаты к Фердиаду. Он попытался уговорить своего господина не идти в бой на Кухулина. Фердиад не скрыл от него, как тяжело ему вступать против своего побратима, но уж коли он дал слово колеве Мав, он его сдержит.
Лучше б он не давал ей слова!
Печаль и гнев не оставляли Фердиада при мысли об этом. Он пришел в палатку уладских воинов и, повысив голос, громко сказал, чтобы слышали все:
— Пусть лучше мне погибнуть от руки славного Кухулина, чем ему от меня! А если падет от моей руки Кухулин, не жить и королеве Мав и многим из ее славньїх воинов. Виною тому обещание, какое она вырвала у меня, когда я был пьян и весел у на пиру. Верьте мне!
Потом Фердиад взошел на колесницу и устремился к броду через реку на место поединка. Там он заставил возницу распрячь коней и, разобрав колесницу, велел поставить для себя шатер и накрить его шкурами. Землю застлали пледами, набросали подушек, и Фердиад лег спать до прихода Кухулина.
А пока он спал, верный Кухулину Фергус тайно покинул палатку коннахтских воинов и отправился к Кухулину, чтобы сказать ему, с кем ему предстоит биться в грядущий день.
— Клянусь жизнью,—воскликнул Кухулин, услышав эту весть,—не такой разговор хотелось бы мне вести с моим другом и побратимом! Не из страха перед ним, но из любви и нежной привязанности. Но раз уж так случилось, лучше мне погибнуть от руки этого славного воина, чем ему от меня!
И Кухулин лег спать и спал долго. Не хотел он рано вставать, чтобы коннахтские воинны не сказали, что ему не спится от страха перед Фердиадом. Солнце стояло уже высоко, когда он наконец поднялся на свою колесницу и поехал к броду через реку на место поединка.
Фердиад уже ждал его и, как только Кухулин сошел с колесницы, приветствовал своего друга.
— Ах, Фердиад,—горестно сказал ему в ответ Кухулин,—раньше я верил, что ты приветствуешь меня как друг. Но теперь этой веры больше нет! Как мог ты променять нашу дружбу на лживне обещания вероломной женщинны?
Уязвленный упреками Кухулина, Фердиад воскликнул:
— Не слишком ли затянулся наш разговор? Пора вступить в беседу нашим копьям!
И вот, сблизившись, славние воины стали метать друг в друга легкие копья. Словно пчелы в ясный летний денек, летали между врагами острне дротики, и горело солнце на их крыльяих— наконечниках.
Так бились они цельй день, время от времени меняя оружие. Но и в защите, и в нападении их искусство было равно, и какое бы оружие они ни выбирали, ни разу оно не обагрилось их кровью. Когда же спустилась ночь, они решили, что на сегодня поединок закончен и пора отдохнуть.
Побросав оружие своим возницам, отважньїе воины кинулись друг другу на шею и трижди по-братски нежно расцеловались.
Потом возницы приготовили для них постели из свежего камыша, для каждого на своем берегу реки: для Фердиада — на южном, для Кухулина —на северном.
Из Ульстера прискакали гонцы и привезли Кухулину целебнные травы и снадобья, чтобы поднять его силы и избавить от боли и усталости его натруженное тело. Кухулин разделил все травм и все лекарства поровну и отослал половину Фердиаду.
А коннахтские воины принесли из лагеря для Фердиада еду и питье. Фердиад разделил тоже все поровну и отослал половину Кухулину.
Ночь их кони провели в одном загоне, а возницы — вместе у одного костра.
Наутро, как только засветило солнце, бойцы снова встретились у брода. На зтот раз они сражались на колесницах, пуская в ход тяжелые копья. Бой шел весь день, и каждьш получил немало жестоких ударов, прежде чем настала ночь и они решили передохнуть. На зтот раз оба бьли так тяжко изранены, что птицы могли влетать в их раны с одной стороны и вьлетать с другой.
Но и эту ночь их кони провели в одном загоне, а возницы —вместе у одного костра.
Когда же наутро они встретились у брода, чтобы продолжать поединок, Кухулин увидел, что Фердиад уже не тот, что был прежде: и взгляд его стал мрачен, и не мог он уже прямо держаться, а шел сгорбившись, еле волоча ноги.
Великая печаль охватила Кухулина. Он перешел вброд реку и, приблизившись к Фердиаду, сказал ему:
— Друг мой, товарищ и побратим, вспомни, как мы любили друг друга, как вместе проливали кровь в жестоких битвах, боях и сраженьях. Послушай своего младшего брата: откажись от единоборства у брода!
На это Фердиад ниже опустил голову, чтобы не смотреть; в глаза Кухулину, и сказал с грустью, что не может он нарушить свое слово, данное в злую минуту королеве Мав, и будет биться с Кухулином, пока один из них не победит.
На зтот раз они вместе вибрали оружие, и бой начался.
Весь длинньїй день в полной тишине они метали тяжельїе копья, сшибались на острых мечах, рубили, кололи, резали и наносили прямые удари. Только темний вечер заставил их кончить единоборство.
Все так же молча побросали они оружие своим возницам и, не обнявшись, не сказав друг другу доброго слова, мрачно разошлись по своим палаткам.
Ту ночь их кони провели в разных загонах, а возницы — каждьй у своего костра.
Рано утром Фердиад поднялся первнм и надел свои самые прочные, самые тяжелые, непроницаемые боевне доспехи, чтобы защитить себя от ужасного рогатого копья — Га-Бульга, каким славился Кухулин в поединке у брода.
Вскоре вишел к реке и Кухулин, и бой разгорелся, свирепьй и беспощадный.
Удары их копий бьли так сильын, что щиты бойцов прогнулись вовнутрь. Шум битвы их бьл так велик, что вспугнул всех демонов неба и заставил их носиться в воздухе с громкими криками. Так тяжела была поступь бойцов, что они вытеснили реку из берегов.
Уже близился вечер, когда Фердиад неожиданним вьпадом жестоко ранил Кухулина, вонзив свой меч в его тело по самую рукоять, и кровь рекой полилась из рани и затопила брод.
Кухулин не успел ответить, а Фердиад следом за первым ударом нанес второй и третий.
Только тогда крикнул Кухулин своему вознице Лойгу, чтобы подал он рогатое копье Га-Бульгу. Прицелившись, он метнул его двумя пальцами ноги, и Га-Бульга, пробив тяжелые доспехи Фердиада, смертельно поразил его.
— Вот и пришел мне конец, мой Кухулин,-произнес Фердиад и рухнул на землю.
Увидев, как падает на землю его друг и названий брат, Кухулин отбросил страшное своє оружие и кинулся к Фердиаду. Он склонился над ним, поднял его на руки и с осторожностью перенес через брод на северную сторону реки — сторону славних уладов. Не хотел он оставлять друга своих юних лет, своего названого брата, соратника в грозных битвах на земле врагов, на южном берегу реки.
Кухулин опустил Фердиада на землю, склонился над ним и стал горько его оплакивать. Забывшись в горе и не думая об опасности, Кухулин долго просидел так возле убитого друга, пока его возница Лойг не посоветовал ему уйти подальше от брода, где в любую минуту на него могли напасть коварные воины королевы Мав.
На слова Лойга Кухулин медленно поднял голову и сказал тихо, печально:
— Друг мой Лойг, знай и запомни: отныне и впредь любая битва, любой бой или сраженье покажутся мне пустой шуткой, забавой, игрушкой после поединка с милым моему сердцу Фердиадом.
И такую песню сложил Кухулин, оплакивая убитого друга:
В играх, забавах ми были рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть.
В ученье у Скатах мм были рядом —
У грозной наставницы юных лет
Вместе прошли мы науку побед...
И вот у брода ты встретил смерть.
В играх, забавах мы бьши рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть.
В боях жестоких мы бились рядом,
И каждому щит был от Скатах в дар —
За первый успех, за верный удар...
И вот у брода ты встретил смерть.
В играх, забавах ми были рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть,
Милый мой друг, мой светоч, брат мой,
Гроза героев, славный герой,
Без страха ты шел в последний бой...
И вот у брода ты встретил смерть.
В играх, забавах мы были рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть.
О лев свирепьй, лютый и мудрый,
О вал морской, что о берег бьет,
С пути все сметая, ты шел вперед...
И вот у брода ты встретил смерть.
В играх, забавах мы бьли рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть.
Любимый друг мой, отважный Фердиад,
Все смерти стоят твоей одной.
Вчера высокой ты был горой.
Сегодня у брода ты встретил смерть.
